Методическая разработка к уроку литературы в 11 классе
«Система поэтических образов в пейзажной лирике
С. А. Есенина»
План.
1. С. А. Есенин — мастер пейзажной лирики, подлинный певец родной земли.
2. Система поэтических образов в пейзажной лирике поэта.
3. Связь земного и небесного — один из поэтических приемов С. А. Есенина.
4. Одухотворение мира природы в поэзии С. А. Есенина.
5. Цветовая символика.
6. Поэзия Есенина — поэзия истинной любви к родной природе, к Родине.
Уйдя из жизни в 30 лет, С. А. Есенин оставил нам чудесное поэтическое наследство. Его талант раскрылся особенно ярко и самобытно в лирике. Лирическая поэзия Есенина удивительно богата и многокрасочна по своему душевному выражению, искренности чувств, сердечной взволнованности и человечности.
В стихах Есенина нас покоряет и захватывает в «песенный плен» удивительная гармония чувств и слова, мысли и образа. «В стихах моих, - писал поэт в 1924 году, - читатель должен главным образом обращать внимание на лирическое чувствование и ту образность, которая указала пути многим и многим молодым поэтам и беллетристам. Не я выдумал этот образ. Он был и есть основой русского духа и глаза, но я первый развил его и положил основным камнем в стихах своих».
«Лирическим чувствованием» проникнуто всё творчество поэта: его думы о родине, стихи о любимой, волнующие рассказы о «четвероногих» друзьях. Удивительным теплом согреты и есенинские картины русской природы. Есенин был прекрасным мастером пейзажной лирики, подлинным певцом родной земли.
Подобно шишкинскому лесу и левитанской осени, нам бесконечно дороги и близки и «зеленокосая» есенинская берёзка — самый любимый образ поэта ; и его старый клен «на одной ноге», стерегущий «голубую Русь»; и цветы, низко склонившие в весенний вечер к поэту свои головки.
Всё богатство словесной живописи у Есенина подчинено единственной цели — дать читателю почувствовать красоту и силу природы. И достигает он этого с помощью образности, о которой он неоднократно писал, как о собственном художественном приёме. Впервые понятие образности поэт осмыслил через народное поэтическое слово в своём философском трактате «Ключи Марии», написанном в 1918 году. Философское содержание этого трактата основано на сочинении А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». Одухотворение природы Есениным, уподобление человека природным явлениям тождественно тому, что свойственно устной поэтической культуре, в которой человек — часть природного мира.
Примером полного взаимопроникновения природы и человека может служить стихотворение «Зелёная причёска…» (1918). Повествование развивается в двух взаимопроникающих планах: берёзка — девушка. Читатель так и не узнает, о ком это стихотворение (да это узнавание и не нужно) — о берёзке или о девушке… Потому что человек здесь уподоблен дереву, а дерево - человеку. Берёзка в народной поэзии — символ стройности, красоты, юности; она светла и целомудренна… Поэтому в других стихотворениях Есенина читаем: «Берёзки! Девушки — берёзки!» («Письмо к сестре», 1925), «Зеленокосая, в юбчонке белой стоит берёза…» («Мой путь», 1925) и т. п.
Поэзией природы, мифологией древних славян проникнуты такие стихотворения 1918 года, как «Серебристая дорога…» («Дай ты мне зарю на дровни, / Ветку вербы на узду…»), «Песни, песни, о чём вы кричите?..». В последнем — та же зыбкость границ между природой и человеком, то уже уподобление дерева и человека:
Хорошо ивняком при дороге
Сторожить задремавшую Русь…
(«Песни, песни о чём вы кричите?..»)
В стихотворении «Я покинул родимый дом…» - «…старый клён головой на меня похож»; в стихотворении «Закружилась листва золотая…» - «И в душе, и в долине прохлада», причём вне поэтического контекста «прохлада в душе» алогична, бессмысленна; образ получает смысл лишь вкупе с темой природы: «И в душе, и в долине прохлада». И там же:
Я ещё никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть,
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод…
(«Закружилась листва золотая…»)
Центральным, всеобъемлющим понятием поэтических воззрений славян, согласно Афанасьеву, является образ древа, олицетворяющий собой мировую гармонию, единство всего сущего. Таков образ в народной поэзии, таков он и у Есенина. Вот почему в центре многих стихов Есенина оказывается образ древа. Этот мифологический образ, существующий у многих народов мира, в поэзии Есенина многозначен. Дерево,растущее от земли до неба, является и центром мира, и рая, и семьёй, и человеком, и «вечным непоколебимым древом, на ветвях которого растут плоды дум и образов» («Ключи Марии»). На ветвях этого «небесного» древа (кедра, вербы, тополя, дуба) растут разные «плоды»: солнце, луна и звёзды, дни и ночи, думы, образы и слова.
В «Ключах Марии» Есенин писал: «Всё от древа — вот религия мысли нашего народа… Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека».
Ещё на раннем этапе творчества поэта, отмечает В. Дементьев, «в нём оформлялось и вызревало… ощущение извечности Руси как некоего надмирного древа…». В лирике Есенина двадцатых годов — «множество скрытых связей между образом поэта и мифологическим «древом жизни»… Вершиной в развитии этой образной системы «поэт — древо жизни» является стихотворение «По-осеннему кычет сова…» (1920). В нём поэт как бы мгновенно приобретает «древесную плоть».
Современные авторы пишут о многозначности образа древа в древних мифах (кстати, древо — древний этимологически близки): древо, в частности, символизировало жизнь и смерть (цветущее или сухое древо; древо в календарных обрядах), древние представления о вселенной (верх — небо, низ — подземное царство, середина — земля); древо в целом может сопоставляться с человеком.
Подобно тому, как в древе-вселенной вершина — солнце, небо; низ - корни, рождается параллель со стоящим человеком : голова — вершина, уходящая в небо; ноги — корни, ощущающие крепость в земле. Раскинутые руки, подобно ветвям дерева, обнимают мир вокруг… Всё это мы находим в образной системе Есенина.
Поэтические образы Есенина прямо ориентированы на мировое древо народной мифологии. Поэтому стремление к гармонии человека и мира выражается у Есенина через уподобление себя древу.
Я хотел бы стоять, как дерево,
При дороге на одной ноге.
Я хотел бы под конские храпы
Обниматься с соседним кустом…
(«Ветры, ветры, о снежные ветры…»)
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод…
(«Закружилась листва золотая…»)
Ах, увял головы моей куст…
(«Хулиган»)
Облетает моя голова,
Куст волос золотистый вянет.
(«По-осеннему кычет сова…»)
«Древо — жизнь» - так определил Есенин своё мирочувствование и мироощущение. Он и в человеке видел семя этого монументального «надмирного древа». Талант его был проявлением жизненной силы, способной «процвесть и умереть». И поэтому в его стихах не ощущается беспомощность человеческого «я» перед таинственными силами природы. Есенину, кровно связанному с народными, преимущественно земледельческими верованиями и представлениями, хранившими отзвуки глубокой старины, был чужд ужас перед неизбежной смертью. Нет, смерть не представлялась ему той роковой чертой, к которой идёт человек, обессиленный страхом, душевно смятённый, униженный сознанием своей тленности и ничтожности. Смерть была для Есенина лишь одним из проявлений мирового кругооборота явлений, а жизнь человека была равна смене времён года — цветению, увяданию, плодоношению, для нового цветения и нового увядания. Так возникал в лирике поэта мотив скоротечности существования человека, мотив странничества.
Есенин знал календарные изречения русского крестьянства, видел в этих изречениях не только поэтическую и языковую экспрессию, восходившую к языковой стихии Древней Руси, но и строгую согласованность с местом и временем года, соответствие климатическим особенностям своей родины.
Глубокая связь с историей и культурой Древней Руси, с устной народной поэзией «обусловила появление в поэзии Есенина целой группы поэтических символов…», - пишет В. Базанов в книге «Сергей Есенин и крестьянская Россия».
Наиболее важную роль в художественном мире Есенина играют образы луны (месяца) и солнца как символы ночи и дня, лунной и солнечной сфер, влияющих на человека. Он создаёт в своей лирике около160 «лунных» образов. Однако более важным для поэта в 20-е годы станет пространственный образ Земли.
В центре земли — изба с овином и хлевом. Избы, «связанные» дорогой, образуют деревню. «Деревни», «сёла», «посёлки» и «слободки», окруженные полями и лесами, - это есенинская «голубая Русь». Русская деревня в начале века представляла из себя целый мир, «таинственный и древний», со своей культурой, обычаями, нравственностью. Совсем ещё юношей, в первых книгах своих Есенин открывает нам образ этого мира нелёгкой, но благодарной крестьянской работы; мира свежих копен и снопов, живущего под скрип тележных колёс, под звоны тальянки, под стоны глухарей; мира последних на Руси перехожих калик и богомолок; мира тоскливой глухомани, располагавшей то к покою и растворению в природе, то к буйному желанию вырваться из этого заколдованного царства; мира, в жизнь которого уже начинали вплетаться железные ноты двадцатого века.
По лесу тропинкой кривенькой
В летний вечер голубой
Рекрута ходили с ливенкой
Разухабистой гурьбой.
(«По селу тропинкой кривенькой…»)
Месяц в ранних есенинских произведениях получил множество эпитетов: месяц — колоб, что «замесила Божья Матерь Сыну» («То не тучи бродят за овином…»), месяц — сырный кусок («Небо сметаной обмазано…»), месяц - жеребёнок («Нивы сжаты, рощи голы…» и «Табун»), месяц — щенок («Песнь о собаке»), месяц — телёнок («Закружилась листва золотая…»), месяц — ягнёнок («Песнь о Евпатии Коловрате») и месяц — «ягнёночек кудрявый» («За тёмной прядью перелесиц…»), месяц — «рыжий гусь» («Отчарь»), месяц — ладья («Устал я жить в родном краю…»), месяц — коромысло («Королева»), наконец, месяц — рыжая шапка деда («Сельский часослов»). В поздних стихах месяц оборачивается жёлтым вороном: «Во мгле сырой // Месяц, словно жёлтый ворон, // Кружит, вьётся над землёй» («Ну, целуй меня, целуй…»).
Очень распространённым в лирике Есенина является образ розового коня. Розовый конь - символ восхода, весны, радости, жизни… Но и реальный крестьянский конь на заре становится розовым в лучах восходящего солнца. На таком коне скакал Есенин в детстве и юности на родной Рязанщине. «Проскакал на розовом коне» - трагический знак уже отшумевшей жизни.
Целая система поэтических образов ярко прослеживается и в стихотворении «Отговорила роща золотая…». «Золотая роща» - это не только предметный образ, но и обобщённый — жизнь поэта, даже бытие вообще.
Осень — пора тишины и ярких красок, поэтому здесь главенствуют цветовые образы, однако общая тональность стихотворения печальная, и эту печаль и грусть создаёт образ журавлиной стаи, птиц, улетающих, прощающихся с родной природой. Журавли с их печальным курлыканьем — это лейтмотив осени жизни.
Их прощальная песня — это тема увяданья, ощущение последних дней, всепрощающее приятие своей судьбы. Соотнесение весны человека («души сиреневая цветь») и догорающего костра жизни выражено через зримый предметный образ:
В саду горит костёр рябины красной,
Но никого не может он согреть…
Далее вступает тема конца — траура, увядания, последнего дыхания засыпающей природы. Частично на это наводит строка «не обгорят рябиновые кисти», несмотря на отрицание, всё же высказывающая представление о сожжённом, обугленном, чёрном. И, конечно же, желтизна травы. Тихое падение листьев доносит мотив печального успокоения некогда сильных порывов: не «закружилась листва золотая», а «дерево роняет тихо листья» - отдельные, одинокие листья.
Образы догорающего костра, падающих листьев ярко подчёркивают одиночество и бесприютность лирического «я». А образ ветра:
И если время, ветром разметая,
Сгребёт их все в один ненужный ком…
Скажите так…что роща золотая
Отговорила милым языком, -
переводит действие в иное, «космическое» измерение и придаёт философское звучание всему содержанию стихотворения. Длинными гирляндами выстраиваются перед нами поэтические образы, одухотворяющие природу: осины, раскинув ветви, загляделись в розовую водь; август тихо прилёг ко плетню; тополя уткнули по канавам свои босые ноги; закат обрызгал жидкой позолотой серые поля; под окнами ревела белая метель — всё это настолько естественно и органично в лирике Есенина.
В образной системе лирики Есенина прослеживается идея единства двух миров — небесного и земного. Эти миры взаимодействуют, влияют друг на друга и даже сливаются: божественный мир приобретает черты земного, а земной — обожествляется.
Вот почему небо в художественном мире поэта «голубая трава», там растут деревья, пасутся «животные»: месяц, звёзды, солнце, облака. Природа у Есенина — божественный храм. Ночное небо — «иконостас», звезды — «лампадки небесные», деревья — «монашки», сумрак — «ангел».
Такие небесно-земные образы придают черты торжественности, необычности природному миру, изображённому в поэзии Есенина:
Струятся звёздные псалмы;
Черная глухарка к всенощной зовёт;
Ели льют запах ладана;
Воробей пластырь читает.
Однако связь земного и небесного («понятен мне земли глагол», но «душа грустит о небесах») — не просто один из поэтических приёмов, а важнейшая особенность философии Есенина, его представление о мире и человеке. Выраженная поэтически связь земли и неба и создаёт образ единого вселенского Храма — Храма природы, человеческой души, прекрасного Храма мироздания.
Природа в художественном мире Есенина - не фон для лирического героя, её описание не бывает нейтральным, в пейзаже всегда выражена авторская оценка, чувство, отношение поэта. Это лирический пейзаж, в котором тайны человеческой души раскрываются через сопоставление с миром природы: «Хорошо бы, как ветками ива, // Опрокинуться в розовость вод»; «Сам себе казался я таким же клёном»; «Я по первому снегу бреду,// В сердце ландыш вспыхнувших сил»; «За ровной гладью вздрогнувшее небо // Выводит облако из стойла за уздцы»; «Изба — старуха челюстью порога // Жуёт пахучий мякиш тишины».
Пейзаж органически связан с авторским настроением и целиком ему подчинён. Природа нам помогает войти в эмоциональный мир художника. Сколько поэтической свежести, обвораживающей читателя нежности и лиризма в следующих стихотворениях: «Синий май. Заревая теплынь…», «Закружилась листва золотая…», «Я покинул родимый дом…», «Ответ».
Мир природный одухотворён, отчасти мифологизирован в духе фольклорной образности, но не «очеловечен», что опять-таки редкое свойство для воспроизведения жизни природы в поэзии ХХ века, где она обычно «очеловечивается», то есть подражает явлениям и действиям жизни человеческой; в лесе, в деревне, в ветре — точнее, в метафорах, в которых они фигурируют, точно прячется замаскированный человек. Вот этого вначале совершенно нет у Есенина. Природа у поэта не внешняя, а личная, автобиографическая тема. В ней он видит себя. Это меньше всего похоже на простую символику. Облик природы воссоздаётся во всей полноте и богатстве красок, живых примет и милых сердцу подробностей. И в то же время читатель всё время чувствует, что поэт говорит о себе самом.
Когда вы читаете первые строки стихотворения «Я покинул родимый дом…» (1918) — о березняке над прудом, который «теплит матери старой грусть», о седине в бороде у отца, похожей на «яблонный цвет», –вы чувствуете, что пейзаж здесь, по существу, перестаёт быть пейзажем.
Я не скоро, не скоро вернусь!
Долго петь и звенеть пурге.
Стережёт голубую Русь
Старый клён на одной ноге.
(«Я покинул родимый дом…»)
Старый клён — не обычная деталь природы. «На одной ноге», казалось бы, мало подходящее выражение, когда речь идёт о дереве. Как же иначе выглядит любое дерево? Но слова эти поэтически точны, ибо обращены к живому, одухотворённому клёну, в котором поэт видит и своё детство, и самого себя. Вот почему так естественно звучат заключительные слова:
И я знаю, есть радость в нём
Тем, кто листьев целует дождь,
Оттого что старый клён
Головой на меня похож.
(«Я покинул родимый дом…»)
В других стихах поэт смотрит на себя, и его голова напоминает ему облетающий золотистый куст; то он кажется себе забытым, запущенным садом, то молодым неразжелудившимся, рано согнувшимся дубом, то снова клёном, опавшим и заледенелым.
Поэзия и природа у Есенина как два взаимоотражающихся зеркала, два опрокинутых друг на друга мира ; как небо и тихая гладь реки, чуть зыблющаяся вечерняя «водь». Природа, деревья, звери — всё, что живёт, дышит, цветёт; всё, что было связано в едином святом и вековом круговороте, - весь этот мир обречён на гибель перед натиском чудовища с «железным брюхом», заглушен грозными звуками его «погибельного рога».
Природа для Есенина — живая душа обречённого мира. Вот почему есенинская природа — чаще всего осенняя. Читая стихи Есенина, вы вступаете в мир «журавлиной тоски», «коломенской грусти», печального «белого перезвона» берёзок, «заунывного карка» птиц, «поблекшей травы», «обветренных ракит», «нив, златящихся во мгле», склоняющихся цветов и падающих листьев; мир, где цветенье слито с увяданием, а «половодье чувств» - с утраченной свежестью.
Здесь мы с особенной наглядностью ощущаем: образ не только то, что предстало перед поэтом, но и то, что и как он увидел, что он отобрал, опоэтизировал. Образы природы у Есенина — это его воплотившееся мировосприятие, отношение к жизни, самочувствие, настроение. У него природа — прежде всего осень, вечер в сумерках золотого солнца.
Но она ещё и эхо. Из неё возвращаются посланные к ней воспоминания. Природу можно просто окликнуть, как прохожего:
Ой вы, луга и дубравы, -
Я одурманен весной.
«(Сыплет черёмуха снегом»)
Здесь уравнены в своей чувственной сущности человек и природа. Природа должна посочувствовать, откликнуться , иначе к ней незачем обращаться. Лирика Есенина поражает начисто утраченным современным человеком дара понимать душу природы, растений, животных, ощущать себя частью всего живого: «Для зверей приятель я хороший, // Каждый стих мой душу зверя лечит»; «О, если б прорасти глазами, // Как эти листья, в глубину». Есенин мыслит, чувствует образами природы, которая в стихах поэта живёт и дышит, и созданию этого впечатления по
