Коронованные лица не очень баловали наследников публичными исповедями про собственное мировоззрение и его отношение к собственным поступкам. При жизни они оставляли крылатые слова, дневники, анекдоты. Кроме окровавленных прутьями спин своих подданных известный Николай I (Палкин) оставил значительные воспоминания о 65-томном Собрании законов Российской империи. Его славные преемники позднее подарили нам полные собрания сочинений. Менее славные деятели XVIII-XIX столетий становились известными из-за неожиданных находок их диссидентских произведений в овчарнях да чердаках.
Повезло трёхтомным рукописным записям Александра Михайловича Лунина, руководителя Полоцкой губернии, сейчас их не нужно искать в кучах навоза. Полистаем некоторые бумаги, обогащённые золотым гарнитуром рукописи.
Как заявляет сам автор воспоминаний, его родословная начинается в XVI веке выходом “с Польши” на российскую службу Луки Даниловича Мячнинова, по кличке Луня. Пращуры были воинствующими лицами, про что свидетельствует герб: на красном поле щита находится серебряный меч со сломанным верхом. Военная служба стала семейной традицией. Сам Александр Михайлович, тогда молодой капитан, прославился “истреблением пугачёвских шаек”, сотрудничая с великолепным мастером этого дела — Суворовым, сидел в секретной комиссии вместе с известным стихотворцем и “од и поэм” Державиным. Охотничьи способности резво вознесли его до звания генерал-майора. В этом качестве в 1783 году он появился в Витебске, чтобы сформировать пехотный батальон из белорусских крестьян-рекрутов. Сельский люд быстро влился в витебский мушкетёрский полк и в составе белорусского егерского корпуса в 1787 году отправился добывать славу русского оружия на херсонщину Малороссии.
Согласно протекции самого могущественного фаворита Екатерины II князя Потёмкина, очевидно, за мастерство вербовщика, Лунин 29 октября 1784 года получил должность четвёртого правителя или Полоцкого губернатора. В Полоцк он прибыл в январе 1785 года, где “честно” руководил 7 лет и 2 месяца.
В доме бережливого губернатора проживали 6 официантов и “запальщиков”, которых хозяин “почти что” выдрессировал утончённым манерам ставить свечки, подавать тарелки, разливать вино в посуду. Но своим детям хлопотливый отец оставил только соответствующие инструкции относительно обучения слуг: последние почти все убежали. Хозяин держал семью в чёрном теле и хорошо научился составлять рецепты от коросты, чумы, изготовления яблочного сока, “лучшего русского пива”, лимонных наливок, излечения бальзамами и т. п. При таком неутомимым отце семья Луниных увеличивалась с завистливой регулярностью через год, но не обходилось без проблем.
Гордостью родителей стал первенец Михаил, воспитывать сначала доверили местному учителю Фёдору Каминскому, а потом отдали под опеку полоцких иезуитов. 2 апреля 1786 года отец с любовью слушал благодарственные слова сына и учеников только что открытого иезуитского училища в Полоцке. А потом ученики первого класса отвечали на вопросы “о правилах грамматики российской и латинской, о должностях человека и гражданина, тоже из географии обо всей Европе и, особенно, о России по ландкарте и показывали разные земли, места, наместничества, присовокупили физическое описание области Таврической, некоторые достойные ведомости. Наконец, находящиеся в 3 классе ученики решали разные задачи и через машины воздушные доказывали тяжесть и упругость воздуха, нечто также о силе электрической. И на истории священной заключён был сей опыт благодарной речью”.
Других детей Лунина обучали французские гувернёры Бугрэ и Меллер. Один из них почему-то не угодил хозяину и, как говорил поэт, “месье прогнали со двора”. Четырёхлетнее домашнее обучение у Луниных получила и дочка отставного поручика, малоимущего себежского помещика А. Т. Кавецкого. Последний часто встречал по-хозяйски правителя на охотничьих просторах, где Лунин отдавался “страсти к лошадям” - занятию очень распространённому при неожиданных налётах ревизии на чиновничьи учреждения.
Поскольку Лунин часто заменял губернаторское кресло лошадиным седлом, то на ниве охотничьего азарта нажил себе врагов-интриганов. Именно этим обосновывал в дальнейшем своё “домогательство почётной отставки на полное жалованье”. Как обычно, среди врагов оказалась женщина — жена генерал-прокурора Сената А. А. Вяземского, к ней стекались все сплетни. Один из особых недоброжелателей Лунина, губернский прокурор И. П. Менделеев доносил в Сенат, что Лунин по 3 - 4 недели отлучался от работы “в поля на звериные ловли”, а в это время присутствующие члены губернского правления вели дела “будто бы в его присутствии”. Или во время нахождения в Москве Лунин посылал правлению “предписания будто бы он обозревал в Полоцкой губернии дворцы и станции, но такового обозрения совсем не делал”. Правитель в свою очередь с обидой смотрел на сутяжничество защитника закона, который утомлял его голову “представлениями из одного подвига к защите бездельников”. Признавал сам Лунин и то, что сквозь пальцы смотрел на торговлю между российскими беглецами и местными купцами, помещиками, чиновниками. Он даже не побрезговал в деталях описать три способа этой гадкой торговли судьбами тех, кого когда-то русское правительство “освобождало” от полонизации. Также безразлично правитель смотрел на гарнизонный караул из 16 полицейских, “по большей части пьянствующими”, на то, что беспокойную границу часто охранял только один объездчик.
С получением в 1789 году чина генерал-поручика в семью Луниных пришли и денежные проблемы. Как отметил сам автор воспоминаний, он всю жизнь стремился избегать долгов, “содержа себя из получаемого жалованья и некоторою помощью от родителей”. Но вот родителей не стало. Родовое имение в Рязанской губернии поделили пять братьев, которым Лунин уступил свою долю с надеждой, что царица, как обычно, подарит ему имение в Беларуси. Жалованья стало не хватать. Лунин залез в вексельные долги, из экономии прогнал последнего гувернёра и даже бедствовал, когда от него убежал повар, который стоил 250 рублей. И тогда губернатор стал строчить ходатайства высоким сановным особам, выпячивая свою служебную преданность. Год арендовал фольварк Плиговка у брата местного униатского митрополита. Однако в досаде писал, что обещанного подарка, белорусских селян, не получил.
Чтобы не тратить время, ожидая почётного увольнения со службы, он занялся строительством речных судов, сделал собственную модель обжиговой печи (правда, с польского прототипа), мечтал завести в губернии пчёл в стеклянных ульях, разводить здесь шёлк по образцу преждевременно умершего завоевателя Тавриды (Крыма). Такие прожекты вообще не удивительны. Сама “образованная” Екатерина II в своё время писала “необразованному” в географии Вольтеру: “Я была бы рада, если бы экватор изменил своё положение: приятная мысль, что через 2000 лет Сибирь будет покрыта апельсиновыми и лимонными деревьями”. С шёлком в Полоцкой губернии не получилось, но Лунин решил порадовать императрицу своими хорошими знаниями про хозяйства и жизнь населения подвластной губернии. Он занялся составлением топографического описания губернии. Наш генерал “направил коня” на научную обсервацию территории.
Этнографическая экспедиция с января 1791 по март 1792 годов не подарила открытий: правитель “ничего, достойного внимания” не заметил. Семилетнее руководство, тем не менее, заканчивалось удивительным выводом. Оказывается, местное население занималось всё это время “простым хлебопашеством и безрасчетным курением вина… имеет отвращение к городской жизни… все ходят пешком и один пред другим не выставляются”. И вообще, не живут “в роскоши, но всё дорого”. Секретным путём губернатор узнал, что центральная казна наводнила его губернию бесчисленными бумажными ассигнациями под закупку провианта и вина 100-тысячной армии на Украине, и это породило фальшивомонетничество и недоверие крестьян к государственным бумажкам. Но про это он молчал.
Более основательное освещение положения подначальной местности Лунин возложил на директора экономии А. И. Веровкина, вице-губернатора М. П. Лопатина, губернского маршалка В. И. Шадурского. И тех хозяйственных помещиков “кои более упражняясь в хозяйстве, могут удовольствовать требование общества”. 22 августа 1792 года один вариант описания губернии Лунин отослал царице Екатерине, а второй — секретарю петербургского экономического общества А. А. Нартову. Тот, получив такой документ от Лунина, сделал его “украшением столичной библиотеки”. Талантливый руководитель проекта собственно себя не считал автором и составителем топографического описания, но 27 января 1793 года с почётом получил золотую медаль.
На этом и завершилось хлопотное руководство Полоцкой губернией одним из представителей блестящей плеяды екатерининских “золотопогонных” орлов.
Источник: dfo.spr.ru
